Таня шла по лесу, стараясь не думать о прошлом. Она уже давно не верила в чудеса. С детства её путь был наполнен потерями, чужими домами, чужими голосами и равнодушными взглядами. Воспитываясь в интернате, она рано научилась полагаться только на себя. Но теперь всё было иначе. На её двадцать первый день рождения государство вручило ей ключи от небольшого домика в деревне, в тридцати километрах от ближайшего города. Старый, запущенный, без удобств – но свой. Впервые в жизни у неё появилось место, где она могла сказать: «Это моё».

Лес начинался в двух минутах ходьбы от дома. Туда она отправилась ранним утром, взяв с собой корзину, нож и термос с горячим чаем. Грибы росли охотно – в корзине уже лежали несколько белых, маслята и пара подосиновиков. Девушка шла всё дальше, очарованная тишиной и покоем, которых ей так не хватало.

Неожиданная находка среди деревьев
Спустя час блуждания по лесу Таня заметила, что тропинка стала менее различимой, а деревья начали расти плотнее. Казалось, она заблудилась. Однако паника не пришла — наоборот, лес обволакивал её какой-то защитной тишиной. И вдруг, за густым кустарником, она увидела нечто совершенно неуместное в этой идиллической картине.

Сначала показалось, что это просто ржавый ангар или старый трактор. Но подойдя ближе, Таня застыла на месте.

Это был самолёт.

Небольшой, одноместный, наполовину вросший в землю, покрытый мхом, с облезлой краской и треснувшими стёклами кабины. Он выглядел так, словно упал сюда десятилетия назад и с тех пор никто его не трогал. Ни звука, ни следов. Только природа, медленно поглощавшая металл.

Заглядывая внутрь — и теряя дар речи
С трепетом, как будто приближаясь к запретному, Таня обошла корпус. Кабина была наполовину открыта. Сквозь пыльное стекло не было видно ничего. Она подёргала ручку — она поддалась. Скрип металла разнёсся в тишине.

Внутри кабины пахло плесенью и временем. Но главная неожиданность ждала её на приборной панели. Там лежала фотография. Старая, потускневшая, но хорошо различимая. На ней был изображён мальчик лет пяти в обнимку с женщиной в военной форме. А под фото приклеена была записка, выцветшая, но всё ещё читаемая:

«Если ты читаешь это — ты нашёл меня раньше, чем положено. Но, возможно, ты тот, кто должен узнать правду. Прости, что не успел объяснить раньше…»

Под фотографией лежала записная книжка. Таня осторожно взяла её. На первой странице был указан позывной: «Пилот К-17. Полёт вне времени».

Страницы, которые открыли тайну
Занявшись изучением дневника, Таня вскоре поняла, что это были заметки пилота, который, по всей видимости, в 1986 году совершил аварийную посадку. Но вот что поражало — он писал о технологиях, которые не существовали тогда: об управлении самолётом с помощью мысленного импульса, о навигации, которая ориентируется на магнитные поля мозга, о полётах «между слоями времени».

Последняя запись была датирована 1988 годом, и в ней он писал:

«Я не вернусь. Слишком много знаю. Но если кто-то найдёт это, прошу, скажите моему сыну, что я не предал. Я спасал.»

Ни имени, ни точного указания места службы. Только инициалы: К.Л.

Дальнейшие шаги
Таня решила рассказать о находке в местной администрации. На следующий день в деревню прибыли сотрудники МЧС, военные и даже журналисты. После нескольких дней поисков и изучений выяснилось, что никаких сообщений о падении самолёта в этом районе не зафиксировано. Более того, номер борта, указанный на обшивке, не числился ни в одном архиве.

Фотография и дневник были изъяты. Тане сказали «спасибо» и отпустили домой. Но на прощание один из старых спасателей, пожав ей руку, прошептал:

— Это не обычная находка, девочка. Ты открыла что-то, что долго прятали. Не жди объяснений. Просто будь осторожна.

Что было потом
С того дня жизнь Тани изменилась. Не только из-за внимания со стороны прессы и местных властей, но и внутри. Её больше не преследовало чувство одиночества. Она знала — она не просто сирота с краю карты. Она — часть истории, о которой предпочитали молчать.

Вечерами она возвращалась к месту, где стоял самолёт, пока его не вывезли. Там она садилась под деревом и читала строки из блокнота, которые успела переписать. В них было что-то личное. Что-то, что касалось её самой — хотя она не знала, почему.