Смех в дальнем углу зала был неприятным — вязким, липким, как жир на холодной тарелке. Он не звучал радостно, в нём не было жизни. Несколько посетителей, разогретых алкоголем и собственной самоуверенностью, позволяли себе больше, чем следовало. Их слова били не громко, но метко — с той особой жестокостью, которая рождается из чувства безнаказанности.

Под прицелом оказался официант. Худой парень с потухшим взглядом, в выцветшей рубашке и чуть великоватом фартуке. Он двигался быстро, аккуратно, будто каждое его движение было попыткой не занять слишком много места в этом мире.

— Ты вообще слышишь, что тебе говорят?
— Здесь, кажется, не обучают элементарным вещам, — усмехнулся кто-то.

Парень молчал. Не потому что не умел отвечать. А потому что слишком хорошо знал цену словам.

Никто из них не догадывался, что за происходящим наблюдают. Артур сидел у стены, там, где свет мягче и лица видны особенно чётко. Перед ним стояла чашка кофе — нетронутая, давно остывшая. Он не спешил. Люди, которым не нужно доказывать свою значимость, редко торопятся.

Когда один из гостей нарочно задел поднос, всё произошло мгновенно. Стакан сорвался, разлетелся на осколки. Звон прорезал зал, как нож. И тут же — смех. Громкий, довольный.

— Ну что, мастер сервиса, — бросили с издёвкой. — Руки не оттуда растут?

Официант побледнел. Пальцы дрогнули. Он наклонился, чтобы собрать осколки, будто хотел исчезнуть вместе с ними.

И именно тогда Артур поднялся.

Без резких движений. Без показной строгости. Просто встал и сделал несколько шагов вперёд. Воздух в зале изменился — словно кто-то убавил громкость.

— Повторите, — сказал он спокойно.

Один из мужчин хмыкнул:
— А ты ещё кто такой?

Артур не ответил сразу. Он посмотрел на официанта.
— Сколько ты здесь работаешь?
— Три месяца… — почти шёпотом.

Артур кивнул и повернулся к столу.
— Вы смеётесь над человеком, который честно делает свою работу, — произнёс он. — Это уже многое говорит о вас. Но есть одна деталь, которую вы не учли.

Пауза затянулась.
— Это мой ресторан.

Слова упали тяжело. Смех исчез. Кто-то отвёл взгляд, кто-то занервничал, заёрзал на стуле.

Артур продолжил:
— Я люблю наблюдать. Не из любопытства. А чтобы видеть, какими люди становятся, когда думают, что их никто не оценивает.

Он повернулся к официанту:
— Собери осколки и иди домой. Сегодняшняя смена оплачена полностью. А с завтрашнего дня ты выходишь как старший в зале.

Парень замер. В его глазах мелькнуло всё сразу — недоверие, облегчение, благодарность, страх поверить.

К гостям Артур был краток:
— Вы можете закончить ужин. Счёт будет обычным. Но сюда вы больше не придёте. Не из-за скандала. А потому что здесь не обслуживают тех, кто считает унижение допустимым.

Он вернулся на своё место, взял чашку и сделал глоток. Кофе был холодным. Артур поморщился.

Холодный кофе — мелочь. Хуже, когда холодно внутри людей.
Иногда справедливости не нужно кричать. Достаточно встать и сказать тихо. И тогда всё становится на свои места.