Фраза, брошенная почти на ходу — «Что за цены вы ломите, это уже грабёж?» — прозвучала не как замечание, а как удар по нерву. Именно так рынок и живёт: на нервах. И когда там появляется премьер, нервы превращаются в оголённые провода.

Никол Пашинян оказался в самом центре того, что давно перестало быть просто торговыми рядами. Рынок сегодня — это зеркало экономики, увеличительное стекло для злости и страхов. Его вспышка возмущения, снятая на камеры, мгновенно разлетелась по сетям. Но вопрос не в том, почему он рассердился. Вопрос — почему эта сцена стала похожа на истерию всей страны.

Цены в Армении растут не вчера. Они растут медленно, упрямо, как трещина в стене: сначала незаметно, потом — на всю комнату. Продавцы на рынках — не архитекторы этой трещины. Они живут между курсами валют, налогами, арендой, логистикой и покупателями, у которых в кошельке всё меньше воздуха. Когда премьер задаёт вопрос «почему так дорого», продавец слышит совсем другое: «почему ты виноват».

И вот тут начинается театр абсурда. Власть говорит языком морали — «это грабёж». Рынок отвечает языком выживания — «это себестоимость». Между ними нет переводчика. Есть только камера, микрофон и публика, ждущая зрелища. Гнев превращается в контент, контент — в скандал, скандал — в очередную волну недоверия.

Люди смотрят и думают: если премьер кричит, значит, всё действительно плохо. Но кричать — не значит управлять. Возмущение — не экономическая политика. Рынок не снижается от повышенного тона. Он реагирует на цифры, правила и предсказуемость. Когда вместо холодного расчёта появляется эмоциональный нажим, возникает ощущение паники — и она заразна.

Продавцы оправдываются, покупатели возмущаются, соцсети требуют крови. А реальный разговор — о налоговой нагрузке, цепочках поставок, импорте, монополиях, контроле и ответственности — снова уходит в тень. Проще обвинить «жадных торговцев», чем признать сложность системы. Проще повысить голос, чем снизить риски.

Этот эпизод запомнится не ценами и не рынком. Он запомнится интонацией. Потому что интонация власти — это сигнал. И когда сигнал звучит как истерика, общество начинает дышать рывками. Сегодня — рынок, завтра — аптека, послезавтра — коммуналка. Логика проста: если можно кричать здесь, значит, можно кричать везде.

Проблема не в эмоциях — люди имеют на них право. Проблема в том, когда эмоции подменяют решения. Рынку нужны правила, а не сцены. Стране нужна ясность, а не вспышки. Иначе каждое такое «что за цены?» будет не вопросом, а диагнозом — не рынку, а управлению.

Пока одни ищут виноватых между прилавками, другие считают убытки в тишине. И эта тишина опаснее любого крика.